в. до н.э.)

странствующий кифарист и острослов

В Эносе [город во Фракии] стоит восемь месяцев мороз и четыре стужа.^[1120]

Однажды упала балка и убила одного дурного человека. «Видите, граждане, — воскликнул Стратоник, — есть боги! а если нет богов, то есть, по крайней мере, балки».^[1121]

В

городе Пелле Стратоник подошел к колодцу и спросил, можно ли пить здешнюю воду. «Да мы‑то пьем», — отвечали водоносы. «Стало быть, нельзя», — сказал Стратоник, потому что водоносы были бледные и худые.^[1122]

Фемистокл

(ок. 527 — ок. 460 гг. до н.э.)

афинский политик и полководец

Фемистокл, продавая поместье, велел глашатаю объявить, что у него и сосед хороший.^[1123]

Из числа женихов своей дочери он [Фемистокл] отдал предпочтение хорошему человеку перед богатым, потому что, говорил он, он ищет человека, которому нужны деньги, а не деньги, которым нужен человек.^[1124]

Фемистокл (…) говорил, что

его сын самый сильный человек в Элладе, потому что эллинам дают свои веления афиняне, афинянам — он сам, ему самому — мать его сына, а матери — сын.^[1125]

Фемистокл однажды спросил друзей: «Что вы за меня дадите, если мне еще никто не завидует?»^[1126]

Когда он [Фемистокл] был стратегом, а Симонид Кеосский просил у него чего‑то незаконного, он ответил ему, что как он, Симонид, не был бы хорошим поэтом, если бы в своих стихах не соблюдал законов cтихосложения, так и он, Фемистокл, не был бы хорошим правителем, если бы в угоду кому‑нибудь поступал противозаконно.^[1127]

Из уважения к Спарте главным начальником флота был Эврибиад, человек слабовольный и боявшийся опасности. Он хотел сняться с якоря и плыть к Истму, где было собрано и сухопутное войско пелопоннесцев. Фемистокл стал возражать ему (…). Эврибиад поднял палку, чтоб его ударить, а Фемистокл сказал: «Бей, но выслушай».^[1128]

Уроженец Серифа сказал Фемистоклу, что он своей славой обязан не себе, а своему городу. «Правда твоя, — отвечал Фемистокл, — как я не прославился бы, если бы был уроженцем Серифа, так и ты, если бы был афинянином».^[1129]

Фокион

(397—317 гг. до н.э.)

афинский политик и военачальник

Хабрий решил отправить Фокиона собрать подать с островов и давал ему двадцать кораблей, но Фокион (…) возразил: «Если меня посылают на войну, нужны силы побольше, а если к союзникам — хватит и одного корабля».^[1130]

[Фокион] излагал перед народом какое‑то свое суждение (…). Видя, что все одобряют его речь, он обернулся к друзьям и спросил: «Уж не сказал ли я ненароком что‑нибудь неуместное?»^[1131]

Когда умер Филипп [Македонский], Фокион отговаривал народ приносить благодарственные жертвы богам. Во‑первых, сказал он, неблагородно радоваться по такому поводу, а во‑вторых, сила, стоявшая против них при Херонее, сделалась меньше всего лишь на одного человека.^[1132]

Александр

потребовал у афинян кораблей, и народ подступил к Фокиону, чтобы тот высказал свой совет. Фокион встал и сказал: