Человек (…) свободнорожденный будет вести себя так, словно он сам себе закон.^[137]

Молодые люди становятся геометрами и математиками (…), но (…) не бывают рассудительными. Причина этому в том, что рассудительность проявляется в частных случаях, с которыми знакомятся на опыте, а (…) опытность дается за долгий срок.^[138]

Как зверю не свойственны ни порочность, ни добродетель, так не свойственны они и богу, но у него есть нечто, ценимое выше добродетели.^[139]

Не способный к раскаянию неисцелим.^[140]

Те, что твердят, будто под пыткой (…) человек счастлив, если он добродетелен, вольно или невольно говорят вздор. (Возражение эпикурейцам.)^[141]

Для ищущего чрезмерных удовольствий страданием будет уже отсутствие чрезмерности.^[142]

При чрезмерных страданиях люди ищут чрезмерного удовольствия, (…) полагая, что оно исцеляет.^[143]

Телесных удовольствий, как сильнодействующих, ищут те, кто не способен наслаждаться иными: эти люди, конечно, сами создают себе своего рода жажду.^[144]

Юноши быстро становятся друзьями, а старики — нет: не становятся друзьями тем, от кого не получают наслаждения.^[145]

Быть другом для многих при совершенной дружбе невозможно, так же как быть влюбленным во многих одновременно. (…) А нравиться многим (…) можно.^[146]

Люди, наделенные могуществом, используют друзей (…) с разбором: одни друзья приносят им пользу, а другие доставляют удовольствие, но едва ли одни и те же — и то и другое.^[147]

Большинство — друзья подхалимов, так как подхалим — это друг, над которым обладают превосходством, или человек, который прикидывается,

что он таков.^[148]

Раб — одушевленное орудие, а орудие — неодушевленный раб.^[149]

От природы человек склонен образовывать, скорее, пары, а не государства — настолько же, насколько семья первичнее и необходимее государства.^[150]

Бездетные скорее разводятся: дети — это общее обоим благо, а общее благо объединяет.^[151]

Большинство (…) желает получать благодеяния, а делать добро избегает, как невыгодного занятия.^[152]

Благодетели больше питают дружбу к облагодетельствованным, нежели принявшие благодеяние — к оказавшим его.^[153]

Все больше дорожат доставшимся с трудом. (…) Не случайно матери (…) любят детей сильнее, чем отцы, ведь рождение ребенка требует от них больших усилий и они лучше

отцов знают, что это их собственное создание.^[154]

У кого много друзей (…), [те] ни для кого (…) не друзья.^[155]

Отдых (…) существует ради деятельности.^[156]

Мы лишаемся досуга, чтобы иметь досуг, и войну ведем, чтобы жить в мире.^[157]

Нет, не нужно следовать увещеваниям «человеку разуметь человеческое» и «смертному — смертное»; напротив, насколько возможно, надо возвышаться до бессмертия и делать все ради жизни, соответствующей наивысшему в самом себе; право, если по объему это малая часть, то по силе и ценности она все далеко превосходит.^[158]

Обратить к нравственному совершенству большинство рассуждения не способны, потому что большинству