может быть всякий, но чтобы

забавлять, нужен ум.

Только очень богатый человек может позволить себе жить, как богатый.

Человек, не ставший начальством к 46 годам, никогда уже ни на что не пригодится.

Чиновник множит подчиненных, но не соперников.

Число чиновников растет независимо от объема работы.

Чрезмерный запас времени часто говорит о несобранности человека.

Бертран Рассел

(1872—1970 гг.)

философ,

логик, математик

Бояться любви — значит бояться жизни, а тот, кто боится жизни, на три четверти мертв.

В демократии честный политик может быть терпим, только если он очень глуп. Ибо лишь очень глупый человек может искренне разделять предрассудки большей половины нации.

Во все времена, начиная с правления Константина и вплоть до конца XVII столетия, христиане подвергались куда более лютым преследованиям со стороны других христиан, чем некогда со стороны римских императоров.

Вот здесь, на этой полке, у меня, стоит Библия. Но я держу ее рядом с Вольтером — как яд и противоядие.

Всемирная история есть сумма всего того, чего можно было бы избежать.

«Вы бы отдали жизнь за свои убеждения?» — «Разумеется, нет. В конце концов, я ведь могу и ошибаться».

Даже если все держатся одного мнения, все могут ошибаться.

Действительно возвышенные умы равнодушны к счастью, особенно к счастью других людей.

Диагностика достигла таких успехов, что здоровых людей практически не осталось.

Едва ли Симеон‑столпник был бы совершенно доволен, узнав о другом святом, который простоял еще дольше на еще более узком столпе.

Зависть — вот фундамент демократии.

Из всех видов осторожности осторожность в любви наиболее губительна для настоящего счастья.

Книга должна быть либо ясной, либо строгой, совместить эти два требования невозможно.

Когда мы думаем о человечестве, мы имеем в виду прежде всего самих себя; неудивительно, что мы ставим человечество так высоко.

Лишь

очень немногие могут быть счастливы, обходясь без ненависти к каким‑либо лицам, народам или верованиям.

Любовь — это главный способ бегства от одиночества, которое мучит большинство мужчин и женщин в течение почти всей их жизни.

Люди со склонностью к мегаломании отличаются от людей, склонных к нарциссизму, тем, что хотят быть скорее могущественными, чем привлекательными, — чтобы их скорее боялись, чем любили. К этому типу относятся многие сумасшедшие и большая часть известных нам из истории великих людей.

Мир, в котором мы живем, может быть понят как результат неразберихи и случая; но если он является результатом сознательно избранной цели, то эта цель, видимо, принадлежит врагу рода человеческого.

Мнения среднестатистического человека гораздо менее глупы, чем они могли бы быть, если бы каждый такой человек думал поодиночке.

Многие готовы скорее умереть, чем подумать.