интересует.

Этика и эстетика — одно.

Я есть мой мир.

Я не есть предмет.

Язык — это

лабиринт путей.

Элиас Канетти

(1905—1994 гг.)

писатель

Алкоголик нравственности: упивается ошибками других.

Великие авторы афоризмов читаются так, будто все они хорошо знали друг друга.

Время съеживается. Каждый следующий час короче предыдущего.

И на краю бездны он все еще цеплялся за карандаш.

Истинно утонченный и любезный врач, изобретающий для каждого из своих пациентов новую болезнь.

Кто не верует в Бога, принимает всю вину за этот мир на себя.

Нет ничего нудней, чем быть предметом поклонения. И как только Бог это выдерживает.

Он призвал к себе бедняков и раздал им богачей.

Он хотел бы начать все с самого начала. Но где оно, это начало?

Она вышла за него, чтобы всегда быть с ним вместе. Он женился на ней, чтобы о ней забыть.

Поколение, утратившее небеса, завоевав их.

Процесс перевода интересен лишь своими потерями, чтобы обнаружить ускользающее, следовало бы иногда переводить.

Самая ужасная масса, какую можно вообразить, состояла бы сплошь из знакомых.

Свободен лишь тот, кто не имеет желаний? К чему желать быть свободным?

Сколько нужно сказать, чтоб тебя слышали и тогда, когда ты наконец умолкнешь.

Сумма жизни, меньшая, чем ее части.

Труднее всего нам было бы вынести такого Бога, какого мы для себя выдумали.

У прогресса есть свои недостатки: время от времени он взрывается.

Человек собрал воедино мудрость всех своих предков, и, глядите‑ка, каков болван!

Настоящие писатели встречают своих героев лишь после того, как те уже созданы.

Франц Кафка

(1883—1924 гг.)

писатель

Жизнь все время отвлекает наше внимание; и мы даже не успеваем заметить, от чего именно.

История, эта героическая родина во времени, сегодня уже не удовлетворяет евреев: они завоевали право на родину в пространстве.

Что у меня

общего с евреями? У меня едва ли есть что‑нибудь общее с самим собой.

Высказанная вслух мысль сразу же и окончательно теряет значение; записанная, она тоже всегда его теряет, зато иной раз обретает новый смысл.

Для здорового человека жизнь, собственно говоря, лишь неосознанное бегство, в котором он сам себе не признается, — бегство от мысли, что рано или поздно придется умереть. Болезнь всегда одновременно и напоминание, и проба сил. Поэтому болезнь, боль, страдание — важнейший источник религиозности.

Если я обречен, то обречен не только на смерть, но обречен и на сопротивление до самой смерти.

Кто познал всю полноту жизни, тот не знает страха смерти. Страх перед смертью лишь результат неосуществившейся жизни. Это выражение измены ей.

Вечная молодость невозможна; не будь даже другого препятствия, самонаблюдение сделало бы ее невозможной.

Счастье исключает старость. Кто сохраняет способность видеть