делает то, что можно сделать. Другие этого не делают.

Да

разве можно объяснить, почему кто‑то в кого‑то

влюбляется?

Если забвение опаздывает, ему идут навстречу.

Если эгоистическое благополучие — единственная цель жизни, жизнь быстро становится бесцельной.

Здоровье так же заразительно, как и болезнь.

Истинно велики те, чье сердце бьется для всех.

Истинны лишь те идеи, которые внутренне пережиты.

Как хорошо, что наступит завтра.

Кто не ненавидит по‑настоящему зло, тот и добра не любит по‑настоящему.

Лицемер — всегда раб.

Мораль — лишь гигиена ума и сердца.

Ложь развращает того, кто ею пользуется, гораздо раньше, чем губит того, против кого она направлена.

Любовь к жизни неотделима от страха смерти.

Не бывает мрачных времен, бывают только мрачные люди.

Никакие рассуждения не в состоянии указать человеку путь, которого он не хочет видеть.

Нужно столетие, чтобы восстановить то, что разрушил день.

Пассивность — ненавистнейший из всех пороков.

Правда у всех одна и та же, но у всякого народа есть своя ложь, которую он именует своими идеалами.

Прекраснейшая музыка души — это доброта.

Самых хороших и самых плохих актеров мы видим отнюдь не на сцене.

Тело — это наименьшее из того, что женщина может дать мужчине.

Привычка, эта вторая натура, оказывается для большинства людей их единственной натурой.

Жан Ростан

(1894—1977 гг.)

биолог,

писатель

Биология немало нас удивляет, доказывая статистически, что красивые женщины вовсе не самые глупые.

Бог — это свалка наших мечтаний.

Быть взрослым — значит быть одиноким.

В лице человека природа расцветает и отрекается от себя. Человек — это выродившаяся обезьяна.

Величие, чтобы его заметили, нередко вынуждено имитировать величие.

Возможно, две ошибки, борющиеся друг с другом, плодотворнее, чем одна безраздельно царящая истина.

Говорить ясно — значит сознаваться.

Гордость столь же часто лицемерна, как и скромность.

Друг — это человек, которому больше всего верят, когда он говорит о нас плохо.

Если бы могли предвидеть будущее, оно показалось бы нам таким же скучным, как и прошлое.

Если в книге восемьдесят процентов правды, значит, она на сто процентов лжива.

Если уж уступать, то сразу, — и тебя назовут великодушным. Но если уступишь после размышлений —

решат, что ты слаб.

Есть люди настолько противоречивые, что им нравится, когда ими восхищаются за то, что они ничем не восхищаются.

Есть писатели, размышлять о которых приятнее, чем читать их.

Из‑за того, что одни перегибают истину в одну сторону, я не буду перегибать ее в другую.

Иные писатели лишь тогда кажутся великими, если опуститься до их уровня.

Когда наконец завоевываешь уважение публики, давно уже не уважаешь ни ее, ни себя.

Кто вносит в литературу