277. В глубинах океана волнения нет, а поверхность сотрясает радостный гром своими приветственными раскатами и стремительным бегом к берегу; также и свободная душа среди неистовых событий. Душа не действует; она лишь источает дуновение непреодолимого воздействия.

278. Солдат и герой Бога, где твоя печаль, позор или страдание? Ведь жизнь твоя — это доблесть, твои поступки — посвящение, победа — апофеоз, а поражение — твой триумф.

279. Страдают ли все еще твои бренные члены, потрясаемые грехом или печалью? А над ними видна ли тебе или нет твоя царственная душа — спокойная, свободная и торжествующая? Будь уверен, что Мать все равно завершит начатую работу и сотворит истинный оплот твоего бытия, радости и чистоты.

281. Чистота в твоей душе; но что касается действий, то где их чистота или нечистота?

282. О Смерть, наш тайный друг и творец возможностей, когда ты пожелаешь открыть свои врата, то не колеблясь предупреди заранее, ибо мы не из тех, кто будет потрясет их железным скрежетом.

283. Временами Смерть — неотесанный слуга. Но когда она меняет свою земную робу на светлое одеяние, ее грубые шутки и дерзость можно извинить.

284. Кто станет убивать тебя, о бессмертная душа? Кто будет мучить тебя, о Бог, вечно счастливый?

285*. Мысли так, когда твои члены склоняются к любви в депрессии и вялости: “Я Бахус, Эрос и Аполлон; Я Агни, чистый и непобедимый; Я Сурья, могучий, вечно сияющий”.

286. Не пугайся ни дионисийского крика в себе, ни восторга, но смотри, чтобы не оказаться легкой щепкой на этих волнах.

287. Ты должен научиться нести в себе всех богов и оставаться непоколебимым под их натиском и не сгибаться под своей ношей.

288. Человечество, утомленное напряжением и радостью, называет печаль и слабость добродетелью; утомленное знанием, называет невежество святостью; устав от любви, называет бессердечие просвещенностью и мудростью.

289. Существует разного рода смирение. Я видел труса, подставлявшего под удар щеку; я видел физически слабого, избиваемого сильным и самоуверенным противником, со спокойной решимостью смотревшего в лицо агрессора; я видел воплощенного Бога, с улыбкой любви взиравшего на тех, кто побивает его камнями. Первый был смешон, второй ужасен, третий божественен и свят.