Скоморох-коробейник

Эй, братва! Вали сюда!

Налетай – подешевело!

Было рубль – стало два!

Русская кричалка

Еврей, еврей, продавал червей,

на тарелочке носил,

по копеечке просил.

Русская дразнилка

Вот и пригодились сценические костюмы. Я достал из-под шкафа чемодан, тщательно отобрал все необходимое и привел в порядок с помощью щетки, утюга и англичанки Джейн. Вещи успели здорово запылиться и помяться, пока я покорял подводные миры. Выяснилось, что я немного похудел, раздался в плечах или просто отвык от фрака. В назначенный вечер, подготовившись и собрав вещи, я нервно нарезал круги по холлу гостиницы.

– Волнуешься? – спросил Али.

– Не то слово, – ответил я. – Даже во рту пересохло.

– Сейчас я выпить тебе налью.

– Не, я перед работой не пью.

– Это можно, – уверил он, протягивая мне стакан чистого выжатого лимонного сока.

Я выпил залпом, меня передернуло, но сразу действительно полегчало.

– Спасибо, Али, – поблагодарил его я, утирая накатившую слезу. – Я теперь выгляжу достаточно несчастным, чтобы отправить меня домой?

***

– Возьми сразу чемодан, – заявил лично приехавший за мной мистер Халед. – Если все будет хорошо, оттуда сразу рванем в аэропорт. Пересядешь в другую машину и вперёд. В аэропорт у нас ездит специальная машина, не та, что возит во дворец. У нас для всего своя машина, и даже для тюрьмы, – опять неудачно пошутил он.

Шутка заставила задуматься. Вспомнив, что «возвращаться – плохая примета», я с тоской пошел за шмотками. Выход на улицу с чемоданом в руке вызвал в мозгах дурные ассоциации, типа «с вещами на выход», «тюрма – твой дом», и картины: сижу печальный во фраке и галстуках на чемодане в глубокой яме. Передо мной таймер: прошел один год, одиннадцать месяцев и двадцать девять дней. Завтра я умру: ведь дольше двух лет тут никто не живет. Постойте, сейчас же февраль! В феврале двадцать восемь дней. Значит, уже день, как я умер…

А мы уже подъезжали к порту, где на своей яхте гулял король. Территория порта по периметру несколько раз была оцеплена военными и полицией. Пару раз меня тщательно проверили на наличие оружия и взрывчатки, затем посадили на катер, который прямиком направился к роскошной яхте, сверкавшей огнями на горизонте. Досматривали меня ещё и потому, что я продолжал держать чемодан в руке. «Специальная машина для аэропорта» то ли застряла где-то в дороге, то ли её даже не прислали – на дно-то дешевле…

На борту меня ещё раз досмотрели и «под конвоем» проводили в помещение, отведенное под гримёрку. Сорок минут ожидания показались вечностью и эмоционально походили на

яркую форму невроза, тонко граничащую с настоящим буйным психозом. Больше всего волновало то, что я ни разу не видел площадку своего предстоящего выступления и не знал в лицо пригласившего